Взятие Сайван-Кургана

К полуночи войска, под начальством штабс-капитана Михельсона, отошли на несколько верст и распределились вокруг импровизированного лагеря. Наши силы в составе ¾ роты стрелковой пехоты и полуроты пластунских казаков, при 9 конных казаках, под начальством хорунжий Небейконя, расположились в саду на дороге в Дешт. В версте впереди, ближе к полям и садам Сайван Кургана, скрытно за высотами, расположены были часовые казаки, сменяющиеся каждые два часа из опасения ночной атаки. Полной численности неприятеля выведать не удалось по причине внезапности начавшегося боя, поэтому тянуть с баталией на следующий день было крайне нежелательно. Да и у неприятеля было как минимум одно орудие. На утро, осмотревшись, решено было произвести самые подробные рекогносцировки холмов и садов для выбора пунктов атаки и мест для обороны, по возможности ближе к лагерю британцев (я выиграл выбор стороны стола). Штурм предположено было произвести не одновременно всеми наличными силами, а сначала предполагалось пустить казаков в две колонны по флангам, чтобы тем облегчить более трудную задачу основной колонны стрелков, назначенных штурмовать по центру. Чтобы помочь пехотной роте под командованием Краева, произведено было с правой и левой стороны фальшивые атаки: конными и пластунскими казаками на юго-восточный угол и небольшими колоннами пластунских казаков против северного фаса и северо-западного угла (на стол были выставлены все подразделения казаков в скрытом состоянии, благо террейн позволял это. Размещено было две скрытые карты, одна – подразделение, вторая – фальшивка, для дезориентации неприятеля). Большой трудный обход, который пришлось сделать колоннам оренбургских казаков Небейконя, задержал неприятеля так, что он затемно приступил к маневрам и значит, к рассвету порядки его были растянуты и подготовка к атаке наших позиций не была окончена. Благодаря этому маневру, построение неприятеля  против нашего фронта совершилось вполне счастливо. Как только началось действие, шеренги стрелков поручика Краева заранее построенные в ближайших полях, спустилась к месту, избранному для устройства форпоста нашей атаки на позиции неприятеля. По окончании всех предварительных маневров, когда уже началась изготовка к решительному штурму, неприятель заметил наши порядки и открыл огонь, но не замедлил этим наших ребят.

Построения неприятеля были таковы, что при установке орудия для стрельбы ему мешало решительно все. Когда ошибку заметил один из неприятельских офицеров орудие  пришлось передвинуть вперед на несколько сажен, но таким образом уже наши стрелки могли поражать его ближними залпами (из леса на 4+). Защитники орудия по правому флангу почти ничего не могли разглядеть. Подгоняемые своими офицерами и не соблюдая величайшую осторожность, они попытались направиться к брошенной сакли, откуда они могли стрелять через мелкие бойницы по нам, но оказались на совершенно открытой местности, что, в общем, и предрешило их судьбу. Михельсон командовал штурм!

Для штурма восточной стороны, под руководством хорунжий (я не понимаю как в русском языке склоняется это звание), назначены были две колонны пластунских казаков, каждая из них 16 штыков с урядником и группа конных казаков. Пластунские казаки должны были выйти на край поля, но оставаясь в укрытии осуществить огневое прикрытие кавалерии. Коей поставлена задача атаковать неприятеля, опрокинуть его и изрубить тылы его. Для штурма же центральной стороны в распоряжение Михельсона  были назначены две неравные колонны. Меньшая под командой унтер-офицера Субботича должна была направиться в ближайшие сады и подавить орудие неприятеля. А другая поручика Краева, быть второй линией при ней, идти на линии неприятеля и захватить их. Резервом штурма становились пластунские казаки, которые должны были колоннами идти, если понадобиться на помощь Краеву.

С рассветом, по условленному сигналу, наши части выдвинулись на заранее определенные позиции. Стрелки Субботча, цепью, первые пробежали отделявшее их от сада пространство и овладели им. Почти одновременно с Субботичем в скрытом состоянии двинулись казаки Небейконя. Впереди с уральскими охотниками шел сам Федор Прокофьевич. Расположившись на краю поля, изготовились к стрельбе и атаке. Поручик Краев приказал своим стрелкам двигаться за подразделением Субботича, но! По нам с фронта был открыт огонь. Не обращая внимания на огонь неприятеля, стрелки не двигаясь с места, отвечали дружными залпами. К сожалению в ходе перестрелки (и всего боя) в поле остались лежать три стрелка. Так же в ходе боя был легко ранен Краев. Здесь отстреливались наши, пока казаки позади и чуть правее их взломали восточный фланг неприятеля и повергли его в бегство.

Почти одновременно с описываемыми событиями шотландцы двинулись на встречу нашим войскам и знатно подставились. Произошла не продолжительная, но кровавая схватка. Изготовившиеся казаки залпом сбили спесь с наглых горцев - просто смели первый ряд в цепи, тяжело ранив всех офицеров в группе. Офицеры же, бросив своих солдат, приказали нести их в тыл (но уйти не успели). Подавленные солдаты беспомощно залегли, с ужасом ожидая своей кончины. Неприятель нацелив орудие на поле произвел единственный выстрел, попал, но порох вероятно был сырой и граната не взорвалась, хотя и знатно пощекотала нам нервы. Весьма удовлетворительны и неприятны оказались действия британской пехоты с высшим командованием. Здесь, в поле от ее рук, пал урядник, убитый наповал (одно попадание и сразу насмерть). Дальше мы ждать не стали, оставив на краю поля пластунских казаков, действуя по дороге вдоль брошенной сакли, кавалерия с гиками и свистом пошла на шотландцев. Они даже не сопротивлялись, вернее – они даже не могли. Между тем, цепи Субботича, без шума, без криков “ура”, шла вперед, взошла на опушку сада и смело опрокинула встретившие ее орудие. Залпом.

Таким образом, все наши колонны успели овладеть важными позициями и даже захватить пленных, включая двух офицеров. А так же угрожали захватить капитана британцев и проникнуть лагерь неприятеля. Перестрелка и рукопашный бой в лагере неприятеля грозили им большими потерями, поэтому британский офицер трубил отступление (не бегство, а именно отступление, с потерями, но строем). Наши потери составили три нижних чина, один офицер. Краев легко ранен. Неприятель потерял четырнадцать штыков, включая одного офицера. Захвачено в плен два тяжелораненых шотландских офицера, одиннадцать солдат. Капитан неприятеля ранен и, к сожалению, орудие с собой неприятель все же уволок.

Взгляд с другой стороны - блог Андрея

От Бендесана до Дешта

Колонна Михельсона уже перешла хребет и спустилась с окружающих Сайван Курган сопок, маршем двинулась к поселению, как внезапно прогремел выстрел. Британские войска неожиданно собрались в довольно большом числе у поля с неубранным пшеном и открыли огонь по конному разъезду казаков, двигавшихся в авангарде колонны. Вероятно, британцы так же были удивлены нашим появлением и не ждали нас. Кроме того, начинало уже смеркаться, а располагаться на ночлег в виду неприятеля, имевшего возможность произвести из садов нечаянное нападение, было бы весьма неудобно, и потому решено было с ходу перестроиться в боевые порядки и атаковать. Неприятель так же спешно строил свои линии. Бой начался!

Британцы отвечали неумолкаемым живым огнем, не трогаясь с места! Все их боевые порядки заволокло черным дымом, но по счастливой случайности потерь не понесли, хотя наши солдаты немного замешкались.

Полурота Оренбургских казаков, под командою хорунжий Небейконя, выскочила, по приказанию Михельсона, на позицию, оседлала гребень холма в 300 шагах от фронта британцев и, моментально сориентировавшись на местности, определили окутанное черным пороховым дымом орудие, обстреляла фронт с ходу, стреляя по огню и дымам. Небейконя сделал всего три залпа и заставил надолго замолчать орудие! В дыму, что либо разглядеть не представлялось возможным, но вероятно пуля меткого стрелка смогла зацепить ящик с боеприпасом, от которого случился большой фейерверк. Похоже, особых потерь среди артиллеристов не было, но орудие же стало стрелять прямо вверх, без поправок на ветер и дымы и какого либо урона нашим силам (мы неправильно трактовали правила со стрельбой и люто неправильно со стрельбой артиллерии в частности. Но мы исправились и прочитали правила второй раз). Это было верным признаком паники, охватившим артиллеристов и потому, вдруг, спешить было нечего.

Выставив все наши силы по фронту, сведя правый боковой авангард в стрелковые порядки, Михельсон перевел войска на избранную позицию на холмы, при громе неприятельских выстрелов с фронта, на которые наша пехота и казаки отвечала живою канонадою.

По левую же руку боя Михельсон командовал поручику Краеву (да, Кузьма Никифорович получил повышение) с полуротой сбить неприятеля с фланга и отчистить бахчу от неприятеля. Затем, арьергард, составлявшем прикрытие наших тылов, заключавшим в себе девять конных казаков должен был следовать за инфантерией и на штыках белых рубах ворваться в тыловые порядки британцев. Но пустившись вскачь по направлению к неприятелю замешкались, сбились в бесформенную толпу и, постреляв для приличия на конец каждого хода так и остались в тылу. Карта урядника упорно не желала выходить. Войска вытянулись, непрерывно паля, сквозь дымы медленно двинулись полуротой Краева в сторону неприятеля. С каждым ходом белые рубахи приближались к противнику. У нас появились первые потери, но и неприятель в поле истекал кровью. Ответные залпы были все менее и менее числены.  

Когда уже почти стемнело вдруг вправо от бахчи и параллельно холмам обнаружилась неприятельская пехота, колонной на марше, но малочисленная. Раздалась неистовые крики — знак, что неприятель начал готовиться к штурму. Для дальнейшей обороны по угрожаемой нашим порядкам пехоте неприятеля были сосредоточены все силы под командованием Михельсона. Штабс-капитан махнул шашкой и через мгновение все было кончено. Ночь спустилась на землю и не было видно ничего на расстоянии пяти сажень. Бой прекратился так же внезапно, как и начался. Все стороны отошли от места боя на версту – две.

Так прошел первый день боя, стоивший нам сравнительно небольших потерь: убито 4 нижних чина. Но положение наше было все-таки весьма затруднительное. Не говоря уже о том, что никто из солдат и казаков почти не спал больше суток, им пришлось голодать, так как сух. паек был израсходован, а достать пропитание было не откуда. В кромешной и безлунной ночи передвигаться было решительно невозможно. К тому же неприятель был рядом, но судя по доносившимся звукам британский солдат испытывал такие же неудобства и готовился с рассветом дать новый бой. Михельсон с этой мыслью обошел все войска команды, со всеми разговаривал, благодарил казаков и солдат за их труды. Некоторые читали вслух молитвы, другие крестились. Но все готовились.

 26 октября с 11-30, в клубе "Авалон" состоится вторая часть марлезонского балета. Будем исправлять ошибки молодости и учить мат.часть в поле.